В издательстве «Эксмо» вышла автобиография заслуженного тренера СССР и России по фигурному катанию, профессора Алексея Мишина.
Он воспитал олимпийских чемпионов Алексея Урманова и Евгения Плющенко, чемпионов мира Алексея Ягудина и Елизавету Туктамышеву, призера чемпионата мира Артура Гачинского, чемпионку Европы Софью Самодурову и других звезд.
Книга Мишина «О чем молчит лед?» – настоящий учебник, как бороться и побеждать, правильно тренироваться и искать шанс.
Sports.ru с разрешения издательства «Эксмо» публикует отрывки из книги легендарного тренера – про харизматичное соперничество Ягудина и Плющенко.
***
После победы Урманова в Лиллехаммере сложилась интересная ситуация. На тот момент у меня собралась группа, которая могла легко победить сборную мира. Именно тогда в нее пришли два юниора, ставшие впоследствии выдающимися спортсменами, чье соперничество составляло главную интригу целой эпохи в фигурном катании.
Сначала ко мне в группу попал Леша Ягудин. Его наставник Александр Викторович Майоров был, пожалуй, первым в моей тренерской карьере способным учеником. По окончании спортивной карьеры Майоров перешёл на тренерскую работу, у него появились свои ученики, среди которых был и Ягудин. Тем временем в нашей стране наступило не самое лучшее время, в результате чего снизился реальный уровень жизни, и спорт не стал исключением. Саше неожиданно предложили уехать работать за границей на хороших условиях. Молодому тренеру нужно было кормить семью, поэтому он не мог упустить выпавший ему шанс. Однако он не хотел оставлять своих тогдашних подопечных на произвол судьбы и передал их в мои руки.
Так у меня появился Ягудин и еще пара других ребят. Забегая вперед, скажу, что Майорову-тренеру удалось добиться за рубежом значительных успехов. Думаю, Сашу и его супругу Ирину можно небезосновательно считать основоположниками современного фигурного катания Швеции. Его сын и тезка, выступающий за сборную этой северной страны под руководством отца, тоже сумел достичь значительных результатов, став фигуристом уровня первой десятки чемпионата Европы. Прогрессирует и младший сын Коля.
Немногим позже у нас на катке появился приехавший из Волгограда Женя Плющенко. Первое время он приводил в изумление ребят из группы и отнюдь не своим великолепным катанием. Плющенко напрочь игнорировал заведенные порядки: не уступал тому, кто заходит на элемент, катался по центру катка, как было принято у него дома, ведь там он был лидером. Ребята, конечно, этого потерпеть не могли – они все прошли спортивную «дедовщину», неужели же новенький считает себя особенным?
Особое раздражение вызывал «бильман» Плющенко. Доходило до того, что старшие говорили: «Сколько раз сделаешь этот элемент на тренировке, столько «горячих» по лбу потом получишь». Интересно, что ни сам Женя, ни его мама Татьяна Васильевна никогда мне об этом не говорили. Думаю, это только свидетельствует о том, что уже тогда Женя был сильной личностью. Тем не менее поначалу судьба его складывалась не лучшим образом. Жизнь на два города была тяжела для семьи, в которой работал только его отец — Виктор, человек с талантливейшими руками, который мог любую работу сделать на «отлично».
Недоброжелательное отношение группы тоже не добавляло оптимизма. В то время Женя с мамой жили в моей двухкомнатной квартире на Железноводской улице. Муж моей сестры Василий, сам в прошлом лыжник высокого класса, носил им на квартиру еду — суп в баллоне, котлеты в кастрюле, компот. Надо сказать, что в это время наша семья жила на даче в Солнечном, а квартира превратилась в своего рода спортинтернат, где встречался весь цвет мужского одиночного катания города.
Однако сложная обстановка в группе, трудности жизни на две семьи, финансовые проблемы накалили ситуацию до крайности. Помню, как однажды мы встретились с мамой Евгения на квартире, и она резюмировала: «Все, больше не могу, уезжаю обратно в Волгоград». Наверное, если бы я мог предугадать звездную карьеру Евгения, то стал бы ее отговаривать более активно. А так я просто сказал, что отъезд будет ошибкой, ибо мальчик талантливый. И до сих пор благодарен Татьяне Васильевне за то, что она поверила мне как тренеру.
Спустя некоторое время Женя привык к порядкам в группе, а потом в Петербург вернулась мама. Ни о каком спортивном соперничестве между Плющенко и Ягудиным в то время речи еще не шло. Первоначально они даже принимали участие в разных турнирах, поскольку Леша был на пару лет старше. Когда он перешел во взрослый разряд, Женя все еще оставался в юниорах.
Как говорил Урманов, точкой отсчета их ледовой дуэли можно считать тот момент, когда он сам получил травму. Она заставила его пропустить целый сезон. После пропуска Алексей всеми силами хотел вернуться на свой прежний уровень. Мы лечили его в России всеми возможными методами, ездили в испанский Бильбао к светилам европейской медицины, но безрезультатно. Несмотря на громадное желание Алексея и мое стремление восстановить его к новому сезону, действующий олимпийский чемпион, в принципе, владевший двумя разными четверными прыжками, который вполне мог в Нагано-98 выиграть второе золото Игр, сошел с дистанции. Женя и Леша, конечно же, понимали, что происходит, и внутри у каждого разгорался огонь победы. Тут и началась их борьба — поначалу даже не за пьедесталы мировых турниров, а за тренерское внимание. Каждый желал стать первым учеником.
Примеры подобной борьбы встречаются и в наши дни. Хорошим примером может послужить группа прекрасного в прошлом фигуриста, а ныне известного тренера Брайана Орсера. Два его лучших ученика, великолепных мастера — двукратный олимпийский чемпион Юдзуру Ханю и двукратный чемпион планеты Хавьер Фернандес из Испании. Эти парни выиграли подряд четыре чемпионата мира на двоих. У них всегда внешне были между собой хорошие отношения, гораздо лучше, чем у Ягудина с Плющенко. Когда Хавьер выиграл первый чемпионат планеты, весь мир видел, как Юдзуру пожелал ему удачи перед прокатом.
Но чем ближе подходила Олимпиада в Пхенчхане, тем сложнее становилось. И вот уже то японская федерация выражала озабоченность, должное ли количество времени Орсер уделяет Ханю, то Фернандес в интервью признавался, что на соревнованиях нет места никаким товарищеским чувствам.
Не будет оригинальным сказать, что конкуренция — одна из движущих сил прогресса в целом в обществе и в отдельно взятой группе фигурного катания. Наиболее ярким примером последних лет может служить группа Этери Тутберидзе. У нее этот фактор доведен до совершенства, в чем мы убеждаемся, наблюдая катание ее учеников — рекордсменов.
Выходит, что подобные ситуации возникают даже у зрелых и вполне состоявшихся спортсменов. Ну, а про двух задиристых, голодных до побед пацанов переходного возраста, какими были тогда Ягудин и Плющенко, становление которых к тому же пришлось на непростые 90-е годы, и говорить не приходится. Взаимоотношения обострились в олимпийский сезон 1998 года. Это был первый полноценный взрослый сезон Жени, когда он уже выступал на этапах Гран-при, вошел в обойму сильнейших и стал претендовать на поездки на главные старты, в том числе и олимпийский.
Однако чувство ревности к Евгению создало у Леши почти неуловимое недоверие к моим поступкам и решениям. Никогда за все время моей работы с ними у меня не было и в мыслях топить Ягудина ради Плющенко. Поскольку на олимпийскую путевку в Нагано претендовали сразу два моих спортсмена, мне дали возможность решать, кому из них ехать в Нагано. Тогдашний президент Федерации фигурного катания Валентин Писеев однозначно высказывался за кандидатуру Жени. Но я решил: пусть на Игры поедет тот, кто выиграет чемпионат Европы. Из всего руководства федерации мое решение поддержал тогда лишь один Игорь Кабанов.
Говоря о Ягудине, помимо сугубо спортивных Алеша довольно рано проявил незаурядные интеллектуальные способности. Так, он одним из первых моих учеников заговорил на английском языке. Практически не посещая школу, окончил ее с медалью, обладал чувством юмора и быстро ориентировался в ситуации.
Сейчас, когда я вижу его в роли телеведущего, участника различных телевизионных программ, не перестаю удивляться, как он, редко заходя в школу в старших классах, пробежав по коридорам института и не имея, по большому счету, времени для серьезного чтения и саморазвития, так уверенно и грамотно чувствует себя в ней. Исполняя формальную роль ведущего, Алексей способен к внезапной импровизации, в ходе которой обычно не теряет чувства такта.
Были вещи, которые меня, конечно, раздражали в Алексее. В период его юношества я крайне негативно относился к пристрастию спортсменов к «зелёному змию». Сейчас я бы воспринял это гораздо либеральнее. Ягудину были свойственны юношеская бравада, напускная небрежность. Яркий пример: на контроле в Олимпийской деревне Нагано открывают его чемодан, а там в обнимку с коньками лежат две бутылки водки. Иногда эта бравада сильно мешала ему.
В Нагано он мог быть на пьедестале. Но после отличного проката в короткой программе он, приняв душ, сел на трибуну смотреть соревнования прямо под вентиляционной трубой. Я ему говорю: «Пересядь!» Подходит Артур Дмитриев, говорит: «Леша, пересядь». Не стал. В итоге — назавтра температура под 40°, произвольная не задалась, упал с четверного. Хотя на тот момент Ягудин был объективно сильнее Канделоро, занявшего третье место. Обидно…
Надо сказать, что другой Алеша — Урманов, в части празднования побед был более спокоен, хотя и тоже небезгрешен. Достаточно вспомнить сбор в Валле-д’Аоста. Торжественный вечер проводит немолодая итальянка, курирующая всю нашу команду и, конечно, Урманова — главную звезду. Сидим, а он лыка не вяжет! Итальянка смотрит на меня — non recuperabile — восстановиться к показательным невозможно. Однако назавтра Алексей исполнил тройной аксель и четверной тулуп на «бис». Прыжок, который в то время был уникальным и выполнялся единицами в мире.
Позже сложилась целая группа «героев отдыха» — мастеров подготовки с помощью «расслабления». Кроме вышеназванных, к наиболее ярким из них относились Максим Шабалин,
Андрей Лутай, Вахтанг Мурванидзе, Роман Костомаров, Максим Ставиский, Александр Абт, а позже — Артур Гачинский. Я даже не побоюсь назвать имя Антона Сихарулидзе: он, готовясь к карьере сенатора и видного бизнесмена, в те годы мог «показать класс»… Плющенко тоже порой удивлял. Дортмунд, чемпионат мира. Вечером Женя выигрывает, а наутро приходит на официальную репетицию гала-шоу с синяком под левым глазом — не выспался. Рядом дружок Мурванидзе — губа разбита, вид у обоих несвежий… Я в ужасе: Жене же вечером «Sex Bomb» катать! Но все прошло великолепно, зал стоял, успех был потрясающим!
Соревнования в Японии. Ночь. Танцор, занявший второе место, сидит в халате в лобби отеля и разглядывает ряд больших часов, показывающих время в различных городах мира. Раздается фраза: «Токио — несчастливое место». Ба-бах — стекла в токийских часах уже нет. А с одним из своих любимых учеников я однажды и вовсе побывал в американской тюрьме… Стесняюсь рассказывать о прочих проделках фигуристов, умудрившихся как-то водрузить в лифт унитаз.
Почему же перечень «героев» — почти полностью дублирует список известных на весь мир чемпионов? Позволю себе утверждать, что для того, чтобы отчаянно хулиганить, игнорировать запреты и ломать стереотипы, нужен характер.
Либо он есть, либо его нет. Способность побеждать самых сложных противников — это тоже своего рода умение нарушать порядок. Педагоги, простите, но послушный во всем пай-мальчик, который ходит на тренировки с мамой за ручку, никогда не станет чемпионом мира… Что касается предположения Леши о том, что я не вижу его большого будущего и отдаю предпочтение Жене, то его активно подогревали «доброжелатели». Более того, еще раньше в период соперничества с Урмановым ему неоднократно советовали уходить, чтобы не «умереть в его тени». Но он не умер: впереди был победный чемпионат мира. В Миннеаполисе Ягудин обыграл и любимца Америки Тодда Элдриджа, который опередил его в Нагано, и Евгения Плющенко, для которого тот первый взрослый чемпионат планеты стал настоящим испытанием.
Однако вскоре после этой победы Леша все же ушел. Ему было сложно мне об этом сказать, хотя по его поведению я догадывался, что у него созрело такое решение. Во время Тура Коллинза Леша вечером дважды приходил ко мне в номер, немного приняв для храбрости. Конечно, разговор для него был непростым. Насколько я знаю, один из участников турне его консультировал, что и как надо говорить. Я спросил только одно: «Это правда?» В тот момент мне было очень легко сыграть в доброго папу, сказать, что он и есть мой любимец и главная надежда. Но я ответил жестко: «Решил — уходи». Это событие оказалось важным для всех. Для Ягудина, который получил желаемые отношения «тренер — ученик».
Для Татьяны Тарасовой, потому что, как показала история, Алексей стал ее последним звездным спортсменом. Для Плющенко, который, разумеется, был рад тому, что соперничество за внимание наставника подошло к концу. Для меня, потому что я получил стимул активизироваться, сконцентрироваться на работе с одним спортсменом, заложить основы технического и художественного мастерства для его многолетней гегемонии в фигурном катании. И, наконец, для болельщиков, которые стали свидетелями одной из самых захватывающих дуэлей в фигурном катании.
***
Порой даже удивительно, насколько ярко в памяти специалистов и болельщиков отложилось великое противостояние Алексея Ягудина и Евгения Плющенко и сколь сравнительно недолгий по времени срок оно продолжалось. Многие поклонники фигурного катания, особенно юного возраста, всерьез полагают, что эта принципиальная дуэль длилась чуть ли не целое десятилетие.
Даже название этому явлению сочинили — дуэль «Ягущенко». На самом деле их борьба продолжалась всего один олимпийский цикл: от Нагано до Солт-Лейка. Но влияние на фигурное катание в целом она оказала, конечно, огромное. В истории мужского катания трудно вспомнить еще одну такую ситуацию, когда два спортсмена из одной страны столь сильно возвышались бы над всеми остальными. То, что дуэлянты представляли один флаг, являлось изюминкой этого противоборства. Тем не менее болельщики в тот момент четко разделились на два лагеря.
В самом начале цикла Жене пришлось догонять Ягудина, постепенно их результаты выравнялись, а в предолимпийский год их соперничество достигло еще большего накала. Плющенко вырвался вперед: выиграл чемпионат России, чемпионат Европы, а затем и мировое первенство. В результате у Леши сформировался комплекс на Женю, и он не выдержал. В Австралии, на Играх доброй воли, он вышел на короткую программу в абсолютно шоковом состоянии, сорвал три элемента, на одном из которых просто ударился о борт. Оказался на третьем месте.
В произвольной его выступление также воображения не потрясло. В результате Плющенко с блестящим катанием, без всякого напряжения, занял первое место, вторым стал Майкл Вайс из США. Ягудин получил только бронзовую медаль при крайне неудачных прокатах. Победа Евгения в Брисбене была настолько убедительной, что сомнений в правильности стратегии его команды не было ни у кого. Присутствовавший на Играх Валентин Писеев кратко прокомментировал итоги турнира: «Вот так в Солт-Лейке — и золото твое».
В моем словаре есть такое понятие — «победное поражение». Сейчас с уверенностью могу сказать, что поражение в Брисбене оказалось для Алексея победным. Сложившаяся ситуация была для него критической. Ведь в целом за олимпийский цикл у Жени было больше побед. Плюс срыв на Играх доброй воли. Именно это поражение заставило Алексея и Татьяну Анатольевну пересмотреть ситуацию, искать выходы из кризиса.
Как мне потом рассказал один из сотрудников нашей федерации, после этих соревнований Тарасова была просто убита, не спала всю ночь. А наутро сообщила Писееву, что в коллективе у них наступила кризисная ситуация и Ягудин больше не может идти таким путем. После чего, как говорят, Писеев посоветовал обратиться к Рудольфу Максимовичу Загайнову.
Ныне покойный Загайнов — личность крайне неоднозначная и весьма противоречивая. Не хочу ворошить старое, тем более что одного из самых одиозных спортивных психологов страны уже нет на этом свете. Скажу только, что в его долгой и весьма яркой карьере были и триумфы, и трагедии, и крах. Что касается работы с Ягудиным, то мне кажется, это был очень сильный и очень нужный на тот период ход. Кроме того, этот случай ещё раз подтвердил простую истину: когда ты падаешь, легче подниматься.
Очень трудно все время держаться наверху. Благодаря тому провалу Леша освободился от груза ответственности постоянно быть первым. Работа с Загайновым делала свое дело. Уже на следующих соревнованиях я почувствовал в Алексее стержень — это был совсем не тот полностью деморализованный человек, которого видели в Брисбене. Он обрел новые силы.
Интересно мнение о Загайнове олимпийской чемпионки Светланы Журовой. Она не одобряла методы его работы. Три ключевых принципа Загайнов формулировал следующим образом: ненавидеть соперника; побеждать любым путем; победа — путь к богатству. И Журова, и, к примеру, Виктор Петренко с Сергеем Бубкой отзывались об опыте работы с Загайновым крайне отрицательно. Но в случае с Ягудиным звезды сошлись в нужном сочетании.
В сложившейся ситуации нашлись люди, которые хотели, чтобы энергия Загайнова не только сыграла в плюс Ягудину, но и в минус Плющенко. Поползли какие-то сплетни, слухи. До Жени всеми силами пытались донести одну простую мысль. Мол, в команде твоего соперника появился черный маг, он тебя теперь загипнотизирует, заколдует — и тогда тебе конец. Даже если человек в принципе не подвержен чужому влиянию, когда ему и раз, и два будут говорить об одном и том же, поневоле возникнут такие мысли.
Один случай позволил мне поверить в незаурядные способности Загайнова. Много лет назад на сборах в Леселидзе у нашего старшего сына Андрея внезапно подскочила температура под 40°. Мы не знали, что делать. Об этом узнал Рудольф Максимович, который тогда находился в расположении сборной страны, и вызвался помочь. Он сел над Андреем и стал то ли что-то говорить, то ли делать какие-то пассы руками. В результате через полчаса температура ребенка снизилась до нормальной.
Я не могу с уверенностью сказать, что ошибка Плющенко, совершенно не характерная для него, произошла из-за гипнотического воздействия этого человека. Но эпизод, когда Загайнов к моменту выхода на лед Евгения встал за его спиной и продолжил стоять на этом месте в течение всего проката, вызывает вопросы. Показательно, что его подопечный Алексей Ягудин уже выступил и находиться у бортика ему было незачем.
Возвращаясь к Олимпиаде в Солт-Лейке — первой для Плющенко, скажу, что только Бог может знать, что именно тогда случилось. То ли не выдержала молодая психика, то ли это было пагубное влияние Загайнова, но Женя совершил нехарактерную для него ошибку. Никогда до этого Плющенко не выполнял четверной тулуп подобным образом — как и после, кстати. Я могу сказать только одно:находясь в полёте, при хорошем, уверенном толчке он почему-то передумал продолжать вращение, разгруппировался и упал лицом вперёд.
Удивительно, с каким трагизмом говорили тогда многие о проигрыше Жени. «Трагедия» — более мягкого определения не подобрать. Красной нитью в материалах СМИ проходила мысль: «Ягудин обыграл Плющенко». Вот вы, дорогие читатели, можете с ходу вспомнить, кого еще из сильнейших фигуристов планеты победил Ягудин в Солт-Лейк Сити? Вряд ли, но зато сразу вспомните о Евгении Плющенко.
Для просвещённого читателя рядом с фамилией Ягудина стояло имя Тарасовой, а рядом с фамилией Плющенко — имя Мишина. И этот момент был главным для ряда печатных СМИ и некоторых телекомментаторов того времени.
Однако все же главной во всей этой истории была не победа Ягудина над Плющенко, как это пытались преподнести, а победа русского оружия. Наши парни, два российских спортсмена — прошлый и настоящий ученики Мишина — сделали дубль на Олимпиаде. Что касается Жени, то на дебютных Играх для совсем молодого фигуриста выиграть серебро было само по себе значимо. Но к тому времени уже сложилось мнение: если Плющенко не первый — это провал. На него с 14 лет, после победы на юниорском чемпионате, свалилась обязанность — выигрывать всегда и везде.
Честно говоря, меня удивило, что ни одного слова упрека от Жени я не услышал. Ни тогда, ни после. Женя не пытался переложить ответственность ни на меня, ни на хореографа, ни на кого другого. Хотя многие в подобных случаях так и поступают, особенно под влиянием эмоций. Помню, даже наш хореограф говорил мне, возмущаясь: «Зачем вы отхлебнули воду из той бутылки, которая была предназначена Евгению? Вы же никогда не делали этого на других стартах!» То есть даже ему хотелось перевалить ответственность за эту неудачу на меня. И думаю, что не ему одному.
Но и я не пытался обвинить Женю в том, что тот сплоховал. И это лучше всего характеризует наши отношения. Они не сопровождаются показными поцелуями, объятиями и взаимными восхвалениями. Такая форма демонстрации у нас не практикуется. Тем не менее нас связывают серьезные, добрые, уважительные отношения. Об этом свидетельствуют события, произошедшие как на той Олимпиаде, так и в дальнейшем… Отбросив всё лишнее, могу смело заявить, что Олимпиаду в Солт-Лейке мог выиграть любой из них двоих. Но, исходя из того, что реально произошло на американском льду, победа Алексея была объективной. Более того, авторитет Жени позволил ему получить за короткую программу очень высокие оценки, которые я не ожидал увидеть, учитывая роковое падение в короткой.
В произвольной программе Ягудин был хорош и технически, и артистически. Интересно, что его первый тренер Александр Майоров рассказывал мне, что в детстве Леша не любил заниматься хореографией. Пальчики, носочки — все то было ему не по душе, получалось неважно, и, будучи «шухерным», он просто срывал занятия. В тот период, когда мы работали вместе, он постепенно стал относиться к хореографии и постановкам программ более внимательно. Но все равно главными его козырями были тогда техническая подготовка и волевые качества. На одном из этапов Гран-при в Петербурге он, выходя после Урманова и Плющенко, сказал: «Ну, все, сейчас рвать всех буду…».
Серьезный артистический дар стал просыпаться в нем еще до ухода от меня. Евгений Сережников поставил ему довольно странный показательный номер — танец аборигена с бананом. Именно в этом образе я впервые увидел в нем большие артистические задатки. Но здесь нужно отдать должное Татьяне Тарасовой. Ей принадлежит заслуга превращения Леши в спортсмена, артистизм которого сравнялся с его техническими возможностями. До сих пор Ягудин демонстрирует его как в шоу, так и в сольных выступлениях. В то время как техническая составляющая осталась на уровне, с которым он ушел от меня. За это время Плющенко овладел четверным сальховом и был близок к стабильному исполнению четверного лутца.
Наши отношения с Таней менялись на протяжении всей жизни. Начавшись с юношеской дружбы во времена спортивной карьеры, они переросли в позитивно-уважительные отношения, когда мы стали тренерами, до откровенно враждебных во времена битвы Плющенко и Ягудина. Сегодня они перешли в умиротворённо-мудрые. Какие отношения нас ждут в ближайшем будущем, загадать трудно в силу неординарности ее характера. О ней много говорят, пишут и еще будут писать. Популярнее человека, чем Татьяна Тарасова, в современном катании, пожалуй, нет — и этим все сказано. Эта популярность находит отражение как в предельно восторженных отзывах, так и в столь же негативных.
На мой взгляд, ее личность характеризует не рекордное количество чемпионов, выведенных на подиум, а способность быть яркой в любой ипостаси. Я бы отметил в ней прежде всего качество, которое никогда не звучит в числе ее характеристик, — умение учиться. Будучи средненькой одиночницей, она стала парницей международного уровня. Никогда не выступая в танцах на льду, стала одним из сильнейших танцевальных тренеров мира. Не имея опыта работы с одиночниками, довела до олимпийского золота Илью Кулика и Алексея Ягудина. Пробежав по коридорам Института физкультуры и спорта, который в мое время в шутку называли «институтом без культуры и отдыха», овладела мастерством речи, сделала себя телеведущей, комментатором, получила престижный ТЭФИ. Вся история Татьяны — пример того, как человек делает себя сам.
Это только часть книги «О чем молчит лед?», которую вы можете заказать на сайте издательства «Эксмо» (сейчас – с приятной новогодней скидкой)
Фото: Gettyimages.ru/Tim De Waele, Jamie McDonald, Darren Cummings, Ruediger Fessel/Bongarts, Todd Warshaw/Allsport, Brian Bahr; REUTERS/Stefano Rellandini, Rick Wilking; eksmo.ru
