ОМОН, алкоголь, нищета.
Первые выезды фанаты в СССР начали пробивать в 1970-е – когда и зародилось само фанатское движение. На гостевые матчи полвека назад отправлялись группы из максимум 10-30 человек. В других городах их принимали как добрых друзей.
К концу 80-х движение разрослось, и зародилась ненависть: в Киеве высаживался целый красно-белый поезд, который после матча ехал обратно без стекол и в крови – результат драки фанатов «Спартака» против целого стадиона из болельщиков «Динамо». Уже тогда фан-движение пыталось стать субкультурой – появлялись шарфы, клубные свитера, заряды.
Все рухнуло с распадом Советского Союза. От многотысячных движений остались десятки человек, которые вместо дерби Москвы и Киева на 80-тысячном стадионе смотрели унылое зрелище на колхозном поле с гнилыми трибунами в Воронеже. Первые годы новой России – самое грустное время нашего футбола. Но вместе с тем и самое атмосферное.
Чтобы записать историю фанатских выездов начала 90-х, Sports.ru позвонил людям, благодаря которым команды не оставались без поддержки даже в то время и даже в тысячах километрах от Москвы.
Как все изменилось в начале 90-х: вместо сотен человек на выезде – единицы, страна обыдлела, чемпионство «Спартака» увидели 5% «Лужников»
Андрей Малосолов, фанат ЦСКА: Каждый уважающий себя фанат в то время вел что-то вроде дневника: маленькие записные книжки, куда записывались выезды, впечатления – вплоть до того, что считалось количество флагов. Существовала градация, сколько было самопальных флагов и сколько родных. Плюс велся поименный перечень людей.
Например, в последний год Союза в 1991-м в Минск за ЦСКА поехали 450 человек, в Киев – 430, в Одессу – 140, в Донецк – 130. В 1992-м цифры стали кардинально падать. Самый большой выезд 1992 года – с «Зенитом»: 150 человек; в Ставрополе было 58 человек, во Владикавказе – 45 человек, в Екатеринбурге – 38.
Фанаты ЦСКА в Нижнем Новгороде
Статистика по 1993 году: Волгоград – 130 человек, Ростов-на-Дону – 80, Камышин – 60, Ставрополь – 45, Набережные Челны – 13, Екатеринбург – 11.
1994 год стал провальным, пик разложения фанатского движения. Если в 1992-1993-м ездили по старой памяти, то в 1994-м – опустошение: Нижний Новгород – 51, Камышин – 37, Сочи – 32, , Самара – 24, Ставрополь и Волгоград – по 10, Владикавказ – 6, Екатеринбург – 5, Тольятти – 4, Челны – 3, Тюмень – 2.
Получается, с обретением независимости мы перестали ездить в такие города, как Харьков, Минск, Киев и стали разъезжать по диким пердям вроде Находки. Вообще, для фанатов съездить в пердь всегда было вызовом и интересно. Большие города они много раз посещали, а перди привлекали. Но произошло другое: население не просто обнищало, оно рухнуло в клоаку.
Василий Петраков, фанат «Торпедо»: Не сказать, что в Советской Союзе жили все очень хорошо, но в 1992-м население ограбили, появилось много бомжей, опустившихся людей. Закрылись заводы, фабрики, все пришло в запустение, работы нет, какие тут выезды. А у нас оставались люди, сказывалось третье место годом ранее. Так мы опередили все российские команды, ставили рекорды. Например, в Нижний Новгород вывезли 320 человек. В 1992-м играли там самыми первыми. Когда с утра приехали на стадион, увидели, что старушки ходят с тряпками и разравнивают поле.
Евгений Нечаев, фанат «Динамо»: В начале 90-х страна была нищей. Люди разные, это не зависит от страны. Конечно, в провинции кричали, что москвичи пидорасы, но это еще и в Советском Союзе было.
Фанаты «Динамо» в Иваново
Сергей Демичев, фанат «Торпедо»: В начале 90-х уровень жизни в стране упал, людям просто стало не до футбола. Помню, «Спартак» приехал к нам 9 мая на Восточку – стадион практически пустой. Мы на своей грядке «Запад 5» чего-то зажигаем, а они напротив нас даже полсектора не заняли. Я не знаю, кто тогда на футбол ходил. Только герои.
В провинции фанатов вообще не осталось. Поехали в Коломну, устроили дебош, была стрельба в воздух. Но местных фанатов не видели, одни гопники, они же очень любят выступать: постоянно пытались бычить, атаковать, не получалось, потом за них вступали менты. Кого-то из наших тогда даже забрали. Он в наручниках сидел в машине, а потом как-то из нее сбежал. Причем в наручниках. И по городу он ходил в наручниках. Уже не помню, как потом их снимали.
Нападали на нас, потому что москвичи. Сейчас в Тулу приедешь – многие за ЦСКА или «Локомотив» болеют. Тогда не было такого, они выступали за город. И пофигу кто из клубов приехал – главное, что Москва. Шары зальют, начинают гнуть пальца.
Трибуны опустели, тем более что и смотреть-то нечего было. Стадионы находились в таком же состоянии. Правда, появилась возможность организовать выезды за рубеж. В 1990 году в Данию съездили, в 1992-м – на «Олд Траффорд», «Сантьяго Бернабеу». Мы просто ######## от перепадов: здесь – Камышин, здесь – Мадрид.
Андрей Малосолов, фанат ЦСКА: Те люди, которые сейчас считают, что население живет в нищете, просто не представляют, что было в начале 90-х. Это был реальный беспросветный ад, народ ходил в обносках, грязной одежде, все вокруг стало преступным. Банды поделили все. Как в фильме «Брат-2», где таксист в Нью-Йорке говорит: «Были люди как люди, сразу стали все дебилы». Вот реально: были нормальные советские люди, а стали злыми тупыми дебилами. Это факт. Страна мгновенно обыдлела. Из-за этого любой выезд – постоянно приключение. Дрались в поездах, на вокзалах, с таксистами на остановках, когда водку брали.
И падение началось у всех клубов. К 1993-му в живых остались две движухи из традиционных – ЦСКА и «Торпедо». Массы спартаковских фанатов исчезли. Апогей – на последний матч чемпионского сезона «Спартака» в «Лужники» пришло 5000 человек (при вместимости стадиона в 96 тысяч – Sports.ru) . Это был шок.
Самые громкие выезды: Липецк – погоня с ментами, в Ставрополь – поезд в крови, Ростов – переговоры с гопотой
Демичев: Самый сумасшедший выезд «Торпедо» на Кубок с Липецком в середине 90-х. Петрак организовал автобус, 45 человек. И еще люди на электричках. В сумме человек 90. Поехали на расслабоне, чего там от местных ожидать. Если в Москве упадок, то в Липецке – тем более. Скины гоняли в бомберах и ботинках, а людям под 30 все пофигу – мы были в шортах. На ноги я вообще нацепил что-то типа вьетнамок – шлепки. Ехали посмотреть футбол и отдохнуть.
Отболели, а после матча гопники и люди с перстнями начали бычить. Мы решили загрузиться в 90 человек в автобус, отъехать, а часть выкинуть на вокзале. Пошли к автобусу, менты сделали коридор, а местные кричат и прыгают. Идем – меня кто-то за майку схватил, ворот оторвали. Майка – «Тоттенхэм». С атрибутикой туговато, а у них майки один в один, как у «Торпедо» с Holsten.
Фанаты «Торпедо» в Липецке
Ребята, Вадик Регби, сказали: «Давай сейчас выскочим и положим тех, кто порвал? И поедем со спокойной душой». Мужики, конечно, были не те, но мы резко выскочили, оплеух надавали и поехали. Едем по городу – подрезает «Волга». Оттуда вышел мент и один тех из мужиков. Они тоже оказались ментами, но в штатском. Сзади подъехал желто-синий воронок ОМОНа. Из него вылезли другие менты, монтировкой разбили нам боковое стекло. Местные увидели движуху, стали камнями кидать. Стекла полетели только так. Мы вылетели из автобуса и начали гопников класть. А их все больше и больше прибывало. Под конец ощущение, что весь город сбежался нас #######.
Менты смотрели за дракой со стороны. Как только начинали теснить, они вступали в дело и нас загоняли в автобус. Четыре раза это повторялось. Три раза мы выскакивали назад. Все в порезах, бошки в крови, внутри все стекла побиты.
С нами был парень – белорус, который сам автобусы водил. Он отодвинул водилу, сказал, что на таран пойдет. Только завелся – менты отъехали. Но как тронулись, видим, что за нами бежит Сашка Селтик, а за ним толпа гопников. Притормозили, Сашка запрыгнул, а на нем мент виснет, не дает в автобус залезть. И орет: «Он останется здесь, он останется!».
У одного нашего лицо кровью залито, потому что камень попал, он ничего не видит, только кричит: «Почему мы не едем? Почему не едем?» – «Да мент Селтика хочет оставить». Он разворачивается и «Мартинсами» прямо с ноги как засадил менту в репу. Тот упал. Мы по газам.
В автобусе 90 человек, только лобовое стекло целое – остальные выбиты. Занавески, как парус, развевались. Решили проехать пару кварталов, остановиться около палатки, разгромить все, раздать люлей первым попавшимся, вынести палатку и уехать в Москву. Все на взводе: «Да, так и сделаем». Притормозили – за нами ОМОН. И сигналит, не дает остановиться.
Решили ехать за город, сделать крюк и вернуться. Выехали за город – они не отстают, все за нами едут. Так мы ехали, ехали. И они довели нас до границы Липецкой области. Чтобы только мы нигде не остановились, не разгромили.
Уже стемнело, холодина началась. Мы занавески сорвали, на голову повязали. Еще отходняк такой, сушняк. И ссать охота. Встали человек в восемь на заднее сиденье, болты достали. Менты за нами ехали, а мы их поливали. Не прямо на машину, они немного отстали, но нас освещали. Первая восьмерка поссала, потом ее вторая сменила.
В Москву приехали рано утром на Домодедовскую. У меня майка порвана, в крови, плюс босой, шлепки слетели в драке. По автобусу ходить не мог, потому что пол весь в стекле. Только по сиденьям прыгал, как обезьяна. Остановили тачку до Коломенской – у меня там товарищ Сашка Дудев жил, он не поехал на выезд тогда из-за того, что работал. Приехали: «Сань, дай что-нибудь надеть и доехать в Алтуфьево домой». А он два метра, у него 47 размер, у меня-то 43-44. Потом шел по улице – на меня люди смотрят. Сначала не понял почему. Потом так прикинул: кроссовки на четыре размера больше, мыски вверх загнулись, как туфли у Маленького Мука. Рукава съехали, чуть ли не по полу болтаются. Таким вернулся домой.
Петраков: В 1991-м играли в Ростове с «Ростсельмашем» на стадионе СКА. Стадион находился в гопническом районе. Перед началом матча пришли как раз гопники и начали тележить: «Москва – Ростов». Прямо там началась драка. Кто пришел – мы всех повалили. Вдруг поднялись 200-300 местных мужиков и пошли к нам на разборки, потому что те убежали в крови. А нас 50 человек. Ни одного милиционера рядом нет. Я вышел, говорю: «Парни, стоп! Мы не враги, давайте разбираться». Удалось снять напряжение, все успокоилось. Через пять минут прибежали два милиционера: «О, а чего у вас какие-то беспорядки?».
Фанаты «Торпедо» в Ростове-на-Дону
Малосолов: Мой первый боевой выезд 1992 года – Ставрополь. Туда собиралось человек 70-80, а доехало 58. Началось с того, что за несколько десятков минут до отправления поезда с Курского вокзала мы схлестнулись с преступной группировкой из Ингушетии. Причем ингуши все маленького роста как на подбор. Привыкли всех обувать, а здесь попались пьяные мы, для которых даже уголовные авторитеты ничего не значили, мы их всегда били. История повторилась: они на нас наехали, мы сразу их лидеру разбили бутылку о голову и погнали. Стоял рев, визг.
Продолжилось в поезде, где возник конфликт с пассажирами. До сих пор помню: один – высоченный русский, второй – азербайджанец Алиев. Началась жуткая драка. Они достали ножи, у наших был нож. Закончилось рекой крови в плацкарте. В Курске всех приняла милиция. 15-20 человек повязали, три человека, включая лидера – Мишу Г., получили срок в несколько лет.
До Ставрополя мы ехали в подавленном состоянии. У меня в то время еще был панковский ирокез. По тем временам это что-то немыслимое. На пересадке в Кропоткине я отделился от группы, потому что пошел покупать «Советский Спорт». Сразу подкатили чеченцы с ножом – предложили ответить за прическу. Я сказал, что конфоркой поджег одну половину головы, они ответили: «Давай мы сейчас ножиком вторую добреем». Как-то отбрехался.
Фанаты ЦСКА в Ставрополе
В самом Ставрополе к нам начали ходить делегации от гопников. Одновременно на сектор пришли 15 фанатов «Динамо» Ставрополя: «Толпа против вас, а мы – за вас. Фанат фанату друг и брат». Так случалось почти в каждом городе: нападала гопота, а местных фанатов почти не было.
Со стадиона вышли, помня, что нам обещали устроить кровавую баню. Смотрим – 100-150 гопников. Нас 58, все молодые. Сняли с себя солдатские ремни и набросились на толпу. Просто ее уничтожили. Кого смогли – догнали и добили ремнями. Они были в ужасе, не представляли, что какие-то приезжие могут устроить дикий ад в их городе.
Нижний – фанатский ад: ОМОН избивал даже в туалете, брал взятки, город – уныние
Нечаев: Нижний мы называли ОМОНовск-Сити. Там постоянно устраивали маски-шоу: космонавты залетали. Стоишь, ссышь в туалете – залетают и ##### дубинкой. Просто потому, что ты приехал из Москвы.
Демичев: Мы привыкли, что в Москве на стадионе нет ни водки, ни пива. А Нижний всегда болтался черте где, впервые оказался в вышке. Идем в перерыве – пиво ящиками стоит. Я взял на 50 тысяч по тем деньгам ящик пива – 25 бутылок. И спокойно пошел с ним на трибуну. Глушили в перерыве.
После матча нас долго держали на секторе – местные начали камнями закидывать. Стадион древний: разруха, лавочки деревянные. Мы стали отрывать их и в ответку фигачить. Несколько человек, в том числе меня, скрутили и через все поле приволокли в обезьянник. Там начинали ####### без всяких объяснений. И открыто говорили: «Деньги есть?». Я так «обрадовался», что на 50 тысяч купил ящик, все потратил.
Обыскивали долго. Потом [наши] в автобусе увидели, что людей нет. Пришли к ментам – им говорят: «Соберите деньги, а то они на сутки останутся». Но денег реально ни у кого не было. В автобусе деньги не нужны. В нем только бухло, еды-то никакой не было. Как-то вытащили без денег.
Фанаты «Торпедо» в Нижнем Новгороде
Петраков: Милиция в Нижнем была соответствующая: их только что вывели из какого-то конфликта на Кавказе. Шуток не понимали совсем. Ситуация: наш человек кидает в сторону поля какой-то огрызок. Понятно, что до поля он не докинет. Понятно, что это от эмоций. Но за это несколько ОМОНовцев раскидывают всех, хватают Мишу Каблука – взрослого человека – и со всей дури бабах головой в стенку, которая огораживает трибуну. Я выскакиваю: «Ребят, вы что творите?» – «А че он кидает?».
Нижний всегда играл в первой лиге, а тут оказался в высшей. Многих вещей там просто не понимали. Тот же туалет: обнесли загончик металлическим забором прямо около трибуны. Выходишь: стоишь писаешь в канаву, а люди с трибуны на тебя смотрят. Может, у них до этого было мало туалетов, а тут надо много людей обеспечить?
Город тоже был не как сейчас: после матча толпа гопников пришла драться с нами – пришлось кулаками лечить. Получилось как: милиция довела нас до вокзала, а на этой площади собралось человек 100. Как нам потом сказали, это даже не нижегородцы, а из Дзержинского и пригородов. Кого-то из наших они побили за шарфы. Прибегает человек: «Наших бьют». Мы выскакиваем – кого поймали, того отлупили. Милиция рядом стояла, но ей плевать: развлекайтесь, как хотите.
Малосолов: Самое интересное событие 1992-го в России – Нижний Новгород. Последний выезд сезона, холодрыга. Нас зачем-то посадили в центр центральной трибуны. На самой первой минуте матча начались массовые беспорядки. Все местные проходили с бутылками, все легко проносилось. Начали в нас кидать, мы – в них. Потом нам это надоело, мы ломанулись и просто стали окучивать соседний сектор. В этот момент вступил спецназ, который даже по тем временам отличался бешенством. Им руководил человек ростом меньше метра пятидесяти. Натуральный карлик. Злой и осатанелый мужик. Мы думали, почему они все такие охреневшие, потом выяснилось, что это был тюремный нижегородский спецназ. И его согнали на матч к нам.
Началась дикая бойня прямо на трибуне. Задержание выглядело так: человека не вязали, не заламывали руки, а просто скидывали с высоты. Он летел кубарем по ступенькам вниз. Внизу ему с ноги разбивали щи. Все – в крови. Футболисты увидели, остановили матч, начался скандал: «Что вы делаете с нашими болельщиками?». Но потом продолжили.
После матча мы вышли в парк и этот же спецназ устроил второй мощнейший скачок на нас. Снова жуткая рубка: люди падали без сознания. А там еще темень, ничего не видно. Помню, когда после бойни в парке вышли к метро, впервые увидел в городе свет. Он был просто потерянный, развалившийся город из фильма «Жмурки». Их же снимали там, и они ярко показывают, в какую помойку тогда превратился Нижний.
Фанаты ЦСКА в Нижнем Новгороде
Когда все это я описывал в фан-вестнике (журнал фанатов ЦСКА, основанный в 1990-м Малосоловым – Sports.ru), Евгений Борисов по прозвищу Борис, один из лидеров будущего RBW (Red-Blue-Warriors – главная фан-фирма ЦСКА – Sports.ru), нарисовал мне заголовок не «Нижний Новогород-92», а «ОМОНовск-Сити-92». С тех пор в бытовом плане за Нижним закрепилось это название. На следующий год туда поехали «мясо», «Динамо» – их всех дико #######. Причем избили даже шестерых фанатов «Динамо» Ставрополь, которые вообще мирнейшие люди. И ехать им – кошмар: 36 часов до Москвы, потом до Нижнего.
Как ездили: без билетов, денег, гостевых секторов и в поездах без стекол
Петраков: С Советского Союза пошло, что билеты на стадион покупать не надо. Сейчас даже жалею: у меня много посещенных матчей, и нет на них билетов. Раньше просто к милиции подходишь: «Мы приезжие фанаты» – «А, сейчас вас заведем». Даже не помню, когда заставляли покупать билеты. Только в Питере, потому что приехало 340 человек в 1992-м. Правда, тогда я купил 40 билетов взрослых и 300 детских. Нам ответили: «Заходите, все нормально».
Без билетов ездили на поездах, но в основном из-за того, что просто не оставалось свободных мест. Советское время закончилось, РЖД перестали работать. Транспорт стал печальный, количество поездов снизилось. Приходилось залезать на багажные полки, скрываться. Иногда это удавалось сделать даже в купе с командой. Полукаров (футболист «Торпедо» в 1980-1991 годах – Sports.ru) недавно вспоминал, как фанаты залезали пятым. Проводница чай разнесла – слезаешь и сидишь с игроками до ночи.
И поезда были смешные: едем из Самары в 1992-м – поезд Ташкент – Москва. Подъезжает – половины окон нет. Август, днем – ничего, а ночью максимум плюс 10. Еще и скорость. Мы такие: «Е-мое». Потом оказалось, что они снимали окна из-за запаха – из Узбекистана везли много дынь. Когда холодно, ставили окна на место. Но весь поезд пропах дынями. Они их продавали на каждой станции. Мы и сами покупали битые: по нынешним деньгам – 10 кг за 100 рублей.
Демичев: Ездили мы всегда на плацкарте. Бесплатно. Может, на вагон было несколько билетов, остальные влезали в вагон под видом провожающих, набивались в тамбур между вагонами, стояли, курили. Поезд тронулся – проводница шла проверять билеты. И закрывалась у себя. Все вылезали, оккупировали плацкарт. Мест нет – искали в другом вагоне. Так и ехали. Редко кого выкидывали. Система такая была – все сквозь пальцы смотрели. Кто хотел спать – клали на третью депутатскую полку. Вещи прямо скидывали и залезали туда. Мало кто что-то говорил против.
Малосолов: В 90-е отсутствовали гостевые сектора. Ты приезжал без билетов, и милиция сажала выездных фанатов, куда ей захочется. Или фанаты сами просачивались на стадион. Это еще одна особенность 90-х: за билеты никто не платил, мы все ходили бесплатно, вписывались через заборы. Чтобы не пустили – такого не помню. Но была постоянная «вязьма»: взорвали петарду – ОМОН бежит на штурм. Флаг растянули – тоже. До середины 90-х – проблема с флагами: тогда не было законов и регламентов, которое это регулировали бы. Любой мент мог сказать: «Так, мы вам не разрешаем флаги» – «Почему?» – «Не разрешаем – и все». Или: «Не разрешаем шарфы».
Фанаты ЦСКА в Санкт-Петербурге
Политика ментов еще зависела от начальства. Обычно как: до начала матча приходил какой-нибудь товарищ полковник или майор и говорил: «Вы у меня, #####, если будете ##### хулиганить я вас всех ##### закрою». Все такие: «Да-да-да». И продолжали по этой теме. Всем было пофигу, государство исчезло. Правоохранительная система сохранялась только для видимости. Но если ментам давали задачу избить фанатов – они кидались. Если не давали – им абсолютно до балды.
Самый дальний выезд – Находка: живые осьминоги на рынке, фанаты приехали, а «Зенит» – нет, 5 долларов от Кирьякова
Петраков: На Дальний Восток в те годы из наших никто не ездил, это дорого. Пытались разными путями через военных – договаривались на военном аэродроме под Самарой. В итоге никто не поехал. Нереально дорого. Даже сама команда брала билеты по минимуму правдами и неправдами. Знаю, что у «Динамо» летал только Сергей Находка – один пробил выезд Владивосток – Находка.
Нечаев: Находку первыми из фанатов посетили Сергей Находка и я в 1992-м. Туда добирался на самолете до Владивостока. Я покупал билет заранее, как раз заработал на матче «Динамо» – ЦСКА. Мы выиграли 2:1, я продавал билеты без очереди. У меня образовалась куча денег.
В Находке нас посадили чуть ли не в ложу почетных гостей. Все #######, что мы приехали из Москвы на футбол: «Разве так можно?». Сидели по центру, смотрели футбол с лучших мест. А в городе я #####, когда увидел, как бабка на рынке продает живого осьминога. Спрашиваю: «Зачем» – «Есть» – «Его еще и едят?». Помню, что оттуда привез щупальца краба маме – 70 рублей за килограмм. Зашел в Москве «Новоарбатский» через три дня: товарный вид еще хуже, цена – 21700 рублей. В 310 раз дороже. Я #####.
В Находке хоть в Тихий океан поплевали. Говорю Сережке: «Давай до океана дойдем». Там как раз корабль пришел с машинами. КПП перед причалом, не хотели пускать. Говорю: «Да мы из Москвы. Когда еще океан увидим? Нам хоть увидеть его». Сдали паспорта и прошли. У нас такой прикол – в местный водоем надо хотя бы плюнуть. Если поссал, то это вообще вышка. Самое необычные место, куда ссал – Кура в Тбилиси. Горная река, мост, подо мной метров 40.
Фанат Сергей Находка
Обратно летели одним самолетом вместе с командой, я спал на плече то Кирьякова, то Сметанина. Не было билетов, Толстых сказал [администратору команды] Удовенко, что надо довезти ребят до Москвы. Деньги мы заплатили. Вопрос был не в этом, а в билетах. Я купил себе до Самары, но Толстых приказал Удовенко взять нас. Удовенко спросил: «Сколько стоил билет?» – «995 рублей, 8 долларов» – «Тысячу отдашь?» – «Без проблем, отсюда только убраться надо». Так и летели: Кирьяков – у иллюминатора, я – посередине, с края –Анрюшка Сметанин. Я обожрался, они мою голову перекидывали друг с друга, как только просыпались.
Киря потом подарил мне 5 долларов, как самому преданному болельщику «Динамо». Это был его последний матч в России – в Находке он удалился. И уже был продан в «Карлсруэ», поэтому расписался на этой купюре, но потом я ее сдал. Ментом с ней расплатился. Поймал гаишник, пока ехали, я пообещал ему 5 долларов, если он сирену включит. По приколу. «Динамо» Москва гуляет.
Легенда провинции – Камышин: царство самогона, на доллары сбежался весь магазин, фанатов винтили еще до матча
Нечаев: Самый провинциальный город 90-х – Камышин. Во втором сезоне там построили хороший стадион благодаря Павлову, а до этого был сельпо: деревянные лавочки. В 1993-м уже чуть ли не чисто футбольный построили. Там же один из крупнейших текстильных комбинатов в Европе, Павлов пробил.
Сам город провинциальный, мало даже 5-этажек, в основном – частный сектор, две гостиницы: одна – на рынке для колхозников. Вторая – на берегу Волги. Мы приехали, заселились, спускаемся: заселяется команда. Юра Калитвинцев говорит: «А, алкаши, вы уже здесь». Ребята пошли: «Где можно купить самогон?» – «Вы в самогонном царстве».
Фанаты «Динамо» в Камышине
В первом сезоне стадион вмещал тысяч восемь, своим не хватало мест. Еще до входа на сектор меня скрутили, проснулся в КПЗ. Менты никак не объясняли. Мы пытались что-то добиться, но причину всегда найдут – выпившие. Туда еще тяжело добираться. Самый пердяевский город: туда поезда ходили раз в два дня. В те времена они не знали, что такое доллары. Наши хотели обменять 10 долларов, весь магазин сбежался посмотреть, как они выглядят. И там и не обменяли. Сказали: «Вдруг они фальшивые».
Малосолов: Камышин – абсолютно пьяный выезд, потому что еще и город отличался тем, что там все бухали. Поэтому и к нашим фанатам относились нормально – все находились на одной пьяной волне.
Петраков: В Камышине люди очень понравились. Получилось так, что из-за непогоды наша команда не могла прилететь, матч перенесли на день. Мы провели в городе одну лишнюю ночь. Местные самогон приносили, угощали. Очень душевные. Правда, футбол особо не посмотрели. Из-за холода начали выпивать прямо на трибуне. Пришла милиция: «Вы что, обалдели? Хватит бухать». И вывели за ворота стадиона. Мы пошли на вокзал, потому что сразу после матча отъезжал поезд.
Кавказ: ограбление во Владикавказе, военный самолет Газзаева, автоматчики и стрельба
Нечаев: Во Владикавказе как-то ограбили команду. Нас менты охраняли, мы с командой поехали на тренировку – трех человек охраняли 10 ментов. В это время раздевалку команды обнесли. Больше всех плакал Лаки Изибор – у него украли расческу с автографами всех олимпийских чемпионов Нигерии. У Писарева – золотую цепь. Но после матча там была другая атмосфера, чем до матча. Если счет не устраивал, могли разное устроить.
В 1992-м я с командой улетал на самолете. Подхожу к Голодцу: «Адамас Соломонович, нас трое, увези со стадиона» – «Все вопросы к Газзаеву». Он говорит: «Заходи в автобус». Очухиваемся у самолета в Беслане. Куда нас девать? Попросил хотя бы сумки помочь загрузить. Посадили в самолет, сели в Чкаловском. Там встретил динамовский автобус. Подхожу: «Будем на кольцо выходить, тормозни. Мы пойдем у автовокзала видео посмотрим». В те времена были видеосалоны. Витя Лосев сказал: «Нечай, только не пейте» – «Вить, не получится. Мы на дороге сэкономили». В итоге они остановили, взяли водки у таксистов и пошли в видеосалон.
Фанаты ЦСКА во Владикавказе
Петраков: «Алания» два сезона играла в Невинномысске, но в 1994-м ей впервые разрешили во Владикавказе. После матча люди в гражданской одежде ходили с автоматами, стреляли в воздух от радости. Это дико для нас. И еще менталитет не понять: до матча мы с ними выпиваем, общаемся, обмениваемся адресами, программками. Начинается матч – оскорбляли, чем-то кидались. Матч заканчивается – снова нормальные люди. Еще удивляло, что уже до начала матча во время объявления судьи весь стадион скандировал «Судья – пидорас». Я думал: «За что? Он же еще судить не начал».
Нечаев: В 1992-м из Владикавказа мы летели на чартере ИЛ-18. Не подавали трапы, мы по железной лесенке забирались. Калитвинцев читал книжку про Талькова «Я вернусь», он как раз погиб тогда. Но внутри самолет был обычный.
Петраков: Сам я летал военным рейсом только раз, когда взяла с собой команда. Аэропорт «Жуковский», военный самолет, которым летают на «Байконур». Было мало мест и меня взяли без места. Команда кидала все вещи в конце салона, на этих вещах мы и сидели часа два. Без кресла, никаких стюардесс. Просто техник прошел: «Все, парни, сейчас взлетаем». И полетели.
Лучшие выезды: помощь полицейских из Лондона, Новороссийск и битва с казаками, друзья из Ставрополя
Демичев: Как менты вели себя в России – понятно. А вот пример Манчестера-1992: мы прилетели в Лондон, за сутки надо добраться до Манчестере. Денег не было почти ни у кого. Только Саша Дудуев с долларами. Он жил и работал в Америке, специально приехал на матч. Говорил: «Сейчас мы автостопом до Манчестера». Только кто нас посадит – 18-20 рыл? В нулину шли.
Кончилось тем, что на трассе подобрали менты. Лондонские. Привезли в участок, посадили за соседние с собой столы в комнате отдыха. Пьяных. Спросили: «Деньги у вас есть?». Сашка показал доллары. Так мент из своего кармана взял на нас всех в буфете по чашке кофе и булочке. Кто-то на бильярде с ним играл. Потом он взял Дудуева, меня. Сказал: «Сейчас поедем на вокзал «Виктория», ночью только там можно поменять доллары». Под его руководством мы поменяли их на фунты. Причем он не просто привез нас и оставил. Он стоял рядом, проследил, чтобы у нас на руках действительно оказались фунты. Отвез на служебном автомобиле обратно в участок. Там всех собрал, привез обратно на «Викторию». Показал, откуда идет автобус на Манчестер в 6 утра. Прошел с нами в кассу, проконтролировал, чтобы мы купили билеты на нужный автобус. И пожал руки. Нормальный такой контрастик.
Нечаев: Самый приятный выезд – Калининград: красиво, необычно. А Сочи и сейчас гадюшник – фасад сделали, а по сути ничего нет. Я лучше в Абхазию съезжу отдохнуть, чем в Сочи. На диком пляжу в Абхазии я нашел бесплатный душ, а в Сочи даже за деньги негде было поссать на территории пляжа.
Малосолов: Первый международный выезд получился в 1991 году в Рим, куда поехали два человека: Невинность и Рыбак. Причем они ехали без виз, без билетов и практически без денег. Итальянскую границу пересекали пешком непонятно как.
В 1992-м мы немного освоились и пробили легендарный выезд в Барселону. Там был уже 21 человек. 15 ехали на автобусе, шесть – по стопам Рыбака и Невинности, которые тоже оказались в этой группе. Но там открылась звезда двух других людей: фана Кукурузы, который восхитительно воровал все из всех магазинов. Кто ехал в его группе – всегда были сытые, довольные. Ему даже дали второе прозвище – Унесенные ветром. Выносил просто все.
Фанаты ЦСКА в Барселоне
Второй человек – будущий диджей Паша Кореец. Он тоже поехал без билетов и виз, попадая в тюрьмы и пересылочные пункты. Они выехали за две недели до матча и как раз к нему приехали. Границу между Польшей и Германией вообще переходили вброд по реке ночью, их ловил патруль. До этого такие путешествия казались невозможными.
На стадионе произошел махач с Boixos Nois – фанатами «Барселоны». Что удивительно – наши победили. Сыграли роль те самые ремни, против которых испанцы не знали, что делать, хотя были здоровые, бритоголовые, массивные ребята. Обратно кто-то снова ехал на крышах вагонов и умудрился даже попасть в немецкую или голландскую тюрьму – и несколько месяцев там провел.
Петраков: Из всех выездов мне нравилось ездить в Ставрополь. У людей там хороший менталитет,мы до сих пор встречаемся, когда они приезжают в Москву, дружим, переписываемся. Хотя они вроде бы должны дружить с «Динамо».
Вообще, чувствовалось, что к Москве отношение не очень в ближних городах. Но чем дальше уезжать – Тюмень, Свердловск, Чита, Краснодар, Ставрополь – тем лучше относятся. Самые главные драки в то время у нас были с Тулой. Они кричали: «А-а-а, москали приехали».
Между собой москвичи не враждовали. Показательный пример: в 1994-м пробивали двойник Тюмень – Свердловск. ЦСКА в это время играл наоборот: Свердловск – Тюмень. Нас каталось 38 человек, а их – пять. Они приехали в Тюмень, а мы еще там оставались, их встретили. Выпили вместе, пообщались, до сих пор дружим. Что, мы на выезде кого-то обижать будем?
Малосолов: Другая фишка 90-х – Москву ненавидели в каждом городе. Питер всегда встречали с любовью и объятиями, напаивали и накармливали. Нас – нет. В целом москалей всегда не любили, а здесь появились еще экономико-политические причины. Одна из главных претензий в каждом городе: «У вас, пидорасов, Ельцин там, сука». При том, что мы все были анти-систем. Наоборот говорили: «Ребят, вы чего, с ума сошли? Мы сами этого Ельцина ненавидим». Они отвечали: «Нам насрать. Он у вас в Москве, значит от вас все дерьмо и исходит».
Особый ад из-за нелюбви к москалям случился в 1995-м во время выезда в Новороссийск. Первый город сезона, плюс впервые большой толпой – больше 20 человек – полетели на самолете. Добрались до Анапы, там крутым составом человек в 17 поехали в станицу Поданапскую. Суть в том, что в нее из Москвы на ПМЖ переехал наш фан по прозвищу Хохол, который вообще происходил из тех мест. И так получилось, что его отца-военного туда перевели. В станице у них был дом, но начались неприятности по той причине, что он москаль. Для нас он был Хохлом, потому что говорил «гэ», а для местных – москалем.
Он писал и звонил, рассказывал, что жизнь невыносимая, потому что его бьют. Он – крепкий, но говорил: «Вызываю один на один, а против меня пять-десять человек выходят». Тогда мы приняли безумное решение – поехать в станицу и отмудохать казаков, которые обижают нашего брата.
Приехали, прошлись по станице в поисках негодяев, сказали, что если обижаете парня, то давайте махаться. Засели в местном кабаке, хорошенько напились водки и пива, ждали, когда они придут. В итоге к двух-трем дня никто не пришел, мы были уже прилично выпившие, шестеро поехали в Анапу на дискотеку. Оставшиеся 11 человек пошли отдыхать в дом Хохла. Резюме: никто не придет, все обосрались.
Вечером проснулись от крика: «Они пришли!». Вскочили, алкоголь еще не выветрился. Быстро надели двухпудовые «Докторы Мартинсы». Я выглянул в окно, а там у входа в калитку стоит человек 70, толпа местных: «Идите сюда, москали проклятые, сволочи».
Опаска проскользнула, но вышли. Фан Пегас командовал: «Погнали». Открыли калитку и в 11 щей кинулись на толпу. Секунд 50 на ногах более-менее держались, потом казаки нас завалили. Всех, кроме огромного двухметрового здоровенного Гири – Андрея Должикова. Сейчас он возглавляет большую торговую сеть в Питере, но остается с кулаками с пивную кружку. Тогда он умудрился совершить подвиг: каждого из наших по-отдельности выхватил из мясорубки и закинул во двор. Там мы отряхнулись, те на нас сквозь калитку, мы – на них. В калитке зарубились снова.
Они продавливали, вдруг кто-то увидел на участке гору плитки и труб. И начали в казаков это дело швырять. Апофеозом был огромный, красивый финский унитаз. Тоже полетел в толпу. Так мы кидались несколько раз, потом они снова пошли на штурм, стали перелазить через забор. В этот момент отец Хохла пустил в ход последнее оружие – огромную собаку, кавказскую овчарку. Мы назвали ее белым медведем, потому что она стала нашим спасителем. Когда псина ломанулась, они обосрались и отступили. А мы собрали порушенные ряды и отошли к дому. На второй этаж вела лестница – встали у нее и подумали, что, если они войдут во двор, это будет наша последняя Брестская крепость. Мы умрем, но не сдадимся – ничего другого не оставалось.
С лестницы мы наблюдали, как приехала милиция, но ментам кто-то сказал: «Идите ##### отсюда». Они развернулись и уехали. Так мы поняли, что остаемся одни. И нам неоткуда ждать подкрепления. Правда, приехали наши пять человек из Анапы, попали в толпу, их сразу окучили. Они пришли к нам уже хорошо отбитые. Причем у фана Круглого лицо было разбито так, будто он за обеими щеками прятал по булочке.
После этого казаки разошлись, мы провели беспокойную ночь, все перевязанные, с травмами. Родители Хохла смотрели на нас, как на реальных киборгов. В их сознании Москва – изнеженный город, в армии все москвичи – чмошники. А тут приехали нормальные ребята, которые рубятся.
В 6 утра в тревоге мы вышли из дома, сели в автобус до Новороссийска и поехали на выезд. Самое интересное случилось потом: через несколько дней позвонил Хохол и сказал, что его пригласили на круг, где сказали: «Парень, мы были бы очень горды, если бы из другого города кто-то приехал нас защищать. Вечный мир, ты теперь в почете и уважении, потому что мы увидели, что у тебя сумасшедшие друзья». Больше его никто не трогал.
Худший стадион: гнилые лавки в Питере, бизнес в Волгограде
Малосолов: В 90-е помню несколько выдающихся стадионов, просто сюр и трэш. Например, в 1992-м играли в Питере с командой «Смена-Сатурн». Играли на заводском стадионе, где на трибуне было всего три ряда скамеек. Прогнивших, старых. Нас человек 60-70. Когда матч закончился, под нами не осталось ни одной скамейки. Они все просто проломились.
Нечаев: В Волгограде мы сами красили стадион на субботнике. Но за деньги. За покраску сектора [президент «Ротора» Владимир] Горюнов обещал 50 тысяч. После работы прихожу в бухгалтерию, она вся на субботнике. Говорю: «Тогда иду к ГОрюнову, я из Москвы, мне нужно уезжать». Ворвался – у него какое-то совещание. Он без проблем из своего лопатника достал полтинник. Мы все честно покрасили – все деревянные лавки на секторе.
Еще была подработка – «операция хрусталь». В поезде собирали пивные бутылки. Раньше они стоили денег, жить-то надо было на что-то.
Ближайшие выезды: в области москвичей не любили еще больше, наезд на шашлычников, наивные гаишники
Петраков: В 1992-м в вышку впервые вышел и Ярославль. После матча нас снова довели до вокзала и закрыли больше 100 человек в одном зале. То есть милиция снаружи, а внутри делайте, что хотите. Там такие пируэты вытворяли! На высоте метров восьми висела картина. Так ребята составили из столиков, на которых пьют чай, лестницу. Просто друг на друга их положили. Полезли наверх и каким-то фломастером на картине написали «Торпедо» – чемпион».
Демичев: Помню выезд в Воронеж на автобусе. Чего-то налупились, остановились в придорожном кафе. Его держали какие-то носороги. Зацепились с ними – носороги стали выступать, схватились за шампуры, но потом забаррикадировались в кафе. Мы унесли у них несколько ящиков пива и шашлыков и поехали дальше.
Через несколько километров нагоняют менты – перекрыли дорогу. Видимо, крышевали. Выходим к ним в дупелину просто, кто-то – в майках «Торпедо». Сейчас бы даже вопросов не возникло – фанаты. А тогда: «Вы кто такие?». Кто-то возьми и скажи: «Мы – футболисты, на матч едем» – «А как вы такие пьяные?» – «Так сколько еще ехать – протрезвеем». Потом кто-то достал торпедовские часы и подарил главному менту. Тот просто слюни пустил. Они в натуре поверили, что мы футболисты. И сказали: «Ладно, поезжайте, только без приключений». Носорог ему: «Начальник, как так?». Мент закричал: «Заткнись! Это «Торпедо» едет играть в Воронеж». А мы даже денег не давали. Люди во все верили.
Петраков: Трудности возникали и с Воронежем. Первый раз я приехал туда в 1985-м, очень понравилось, город болел футболом. В 1992-м он одичал, пошло озлобление всех ко всем. Собралась толпа бить москвичей. Милиция сказала: «Нас не волнует, что с вами будет». Мы только успели заскочить на военный завод. Повезло, что открылись ворота – выезжала машина. И мы в 50 человек через них прошли. Сразу набежала охрана, вывела нас через другой выход. Мы вышли, пошли другим путем и пришли на вокзал за 15 минут до отправления поезда. Причем именно футбольных фанатов в Воронеже было немного. В основном активная молодежь, которая хотела буянить, защитить честь города.
Фанаты «Торпедо» в Воронеже
Нечаев: В Селятино (рабочий поселок в 30 км от Москвы – Sports.ru) в 1995-1996-м в деревне собралось человек 60. Но это не выезд, а поездка за #########. Типа москвичи приехали, насобирали со всех деревень, на нас прыгали. А стадион – деревянные лавочки, хрень. Мы с ними попали на Кубок.
Жесть была в Коломне в 1993-м. Мы играли там с «Виктор-Авангард» в июле 1993-го. В ход шли дубины и все подряд. Они толпой нападали просто потому, что к ним приехали из Москвы. Мораль басни такова, что кучка зайцев ###### льва, лев – их всех поодиночке. Когда их много – они храбрые. Могли потребовать что-то. Сказать: «У тебя ремень красивый, отдай». Когда их человек 40, а нас пятеро, нет смысла #########. Здоровье дороже. Говорили: «На, подавись».
Самая странная история – в один из выездов Воронеж. На обратном пути у вокзала нам разбили стекло. Мы сидим внутри. Мы выбегаем, чтобы их ######, меня хватают меня: «Ты стекло разбил» – «Ты нормальный? Я внутри сидел». Так и забрали без причины.
Малосолов: В Селятино мы выступали в 1995-м, сыграли три матча. Ключевой – с «Черноморцем». Надо было выигрывать и занимать призовое место. Но проиграли 1:3, и когда пропустили третий, наши фанаты выбежали на поле и забрали мяч. Потом долго не могли найти запасной, потому что на игре он был всего один. А стадион выглядел так: поле с одной трибуной. На другой стороне – дырявый забор, и начинался лес. После матча еще возникла драка с ОМОНом. Причем с газом, такой махач жесткий. Атмосфера безумия!
В 1997-м открыли Раменское. Поехали составом больше тысячи человек. Стадион был уникальным: на одной стороне – крохотная трибунка с тремя рядами. На другой – массивная трибуна, посередине которой росла огромная сосна. Там тоже случилось побоище, потому что раменские пошли по стопам люберов – считались участниками набегов на Москву. Боевые ребята. Мы туда ехали, понимая, что это гопнический город. Местных фанатов снова не было, а ко встречи с гопниками оказались готовы.
Почему романтика выездов 90-х закончилась: милиция подготовилась к фанатам, начались битвы в Москве
Малосолов: До 1995-го неприятности случались только на выездах, но потом началось противостояние со «Спартаком». Одна из поворотных точек, как в тот год мы пришли составом из отборного хулиганья на матч «Спартак» – «Динамо» Киев, вломили хохлам. И на вокзале, и на матче. Мы были хозяевами стадиона, а не фанаты «Спартака». Они вокруг нас ходили. В тот год у них образовался Flints Crew (главная фанатская фирма «Спартака» в 90-х – Sports.ru), у нас – RBW. После этого фанатизм стал тем самым околофутболом, расцвел боевыми красками.
Петраков: Мы хорошо покатались в 1992-1994-м, потом команда заиграла плохо, новых городов нет, ничего не менялось в футбольной структуре. В 1995-1996 году пошел спад, когда за «Торпедо» ездили три-шесть человек. У меня есть записи, как в Камышин могли приехать шесть человек или в Свердловск – восемь.
Демичев: Дальше стали понимать уже, что фанаты едут. На трассах останавливали, в поездах сопровождали. Если раньше фанатов никто не знал, потому что выезда были не массовые, то потом все поумнели. Народ даже перестал ездить на автобусе, потому что это превратилось в четкое вязалово. Могли на въезде в город автобус завернуть – и вместо матча ты стоял в отстойнике. Они останавливали и спрашивали: «Документы?». Никто их не возил. Зачем? Потеряешь, когда напьешься, в драке, украдут. Тем более в поезде не нужен был билет. И менты даже не давали въехать в город – сразу в отдел везли.
Малосолов: 1995 год – точка выхода из всероссийского кризиса. Появился скинхэд стайл – короткие черные бомберы с оранжевой подкладкой, голубые джинсы, тяжеленные ботинки «Доктор Мартинс» и бритая голова. От советского стайла с трениками, грязной специальной под выезды одеждой и дырках на носках мы перешли к конкретному стаффу. Фанатизм приобрел все черты тогдашнего европейского хулиганизма. Появилась настоящая субкультура со своей модой, идеологией.
Фото: Андрей Малосолов; vk.com/ultras_action
